 |
Дмитрий Боярчук — исполнительный директор Центра социально-экономических исследований CASE Украина |
Украинская экономика несколько раз переживала стремительную девальвацию гривны. В прошлом году все было наоборот — гривна укреплялась. В обоих случаях были недовольны. Почему так?
Для бизнеса однозначно лучше стабильность и предсказуемость, поскольку нужно четко понимать, что закладывать в бизнес-план, по какому курсу заводить выручку и закупать товары. Но в мире нет стабильности, и я лично выступал за то, чтобы курс был гибким, так как он отражает определенные реалии — притоки по экспорту, импорту, финансовому счету.
Колебания валюты — это правильно, но оно должно быть в пределах 5-10%, тогда это нормальное отображение изменений на рынке. А когда курс укрепляется почти на 20% (в определенный момент гривна укрепилась на 19%, но по итогам 2019 этот показатель составлял 17%, — Ред.), Тогда что-то происходит неправильно. Пострадали от этого экспортеры, у которых «расходы были по 27, а доходы по 23», и импортеры, которые, наоборот, «завозили по 27, а вынуждены продавать по 23», поскольку другие импортеры делали закупки по более низкому курсу, и тот же товар должен стоить дешевле.
Ко всему, по моему мнению, укрепление гривны фактически не несло в себе системных изменений. Просто сложились случайные благоприятные условия — низкие цены на энергоресурсы на мировом рынке, хороший урожай зерновых в Украине и приток спекулятивного капитала. Более четырех миллиардов долларов зашли в ОВГЗ (облигации внутреннего государственного займа; по данным НБУ, объемы ОВГЗ в руках нерезидентов выросли с 6,35 млрд грн (на 28.12.18) до 117,72 млрд грн (на 28.12.19) — Ред .). Украина — это очень маленькая страна с очень узким валютным рынком, это были огромные объемы как для нас. На этом фоне прямые инвестиции у нас чуть больше двух миллиардов долларов на конец года ($ 1,7 млрд по результатам первых трех кварталов 2019). То есть спекулятивного капитала зашло в два раза больше, чем инвестиций, которые создают добавленную стоимость.
Если страна производит продукт, то ее экспорт будет расти, а валюта, соответственно, укрепляться. В нашем же случае появилось довольно много спекулятивного капитала, который поверил в то, что когда-то в страну зайдут прямые инвестиции, которые превратятся в экспорт и поддержат гривну в 2020-21 годах. Спекулятивный капитал зашел, а прямых инвестиций в массовых объемах не видно. Гривна укрепилась, и владельцы ОВГЗ на этом заработали. Например, если они в начале 2019 приобрели ОВГЗ под 19% годовых, сидели в гривне до конца года, то, грубо говоря, их доход за год составил 36% — 19% на ОВГЗ и 17% от укрепления гривны.
В Минэкономики рассматривают два сценария притока инвестиций (без уточнения каких именно) в 2020 году — на уровне 3 и 6 млрд долларов, а курс гривны к доллару, соответственно, будет или по 27 или по 24. На ваш взгляд, к какому сценарию тяготеет Украина?
Я думаю, что после тех заработков, которые получили портфельные инвесторы, они будут и дальше заходить в рынок ОВГЗ. Возможно, также будет увеличиваться поток прямых иностранных инвестиций в производство. Украина выглядит сравнительно неплохо. Прошли двойные выборы, не должно быть каких-то кризисов, доверие к президенту 60% (согласно опросу (ноябрь 2019) президенту Украины Владимиру Зеленскому «полностью доверяют» 20,4% респондентов, «скорее доверяют» 47,8%, — Ред.) , поэтому, наверное, революции не намечается, время от времени происходят изменения в правительстве и Нацбанке. Политически и экономически ситуация выглядит стабильной. Надеюсь, что будет принят закон о земле, который станет визитной карточкой, с которой можно приходить в коллектив инвесторов и говорить: «Смотрите, страна меняется». Но инвесторы многое проверяют, если в 2020 году НЕ БУДЕТ сдвигов по объемам инвестиций, это будет грустно. Среди ограничивающих факторов проблемы с правом собственности, землей, падение объемов транзита газа, ослабление на мировом рынке металлов.
Но обвальной тенденции, что после укрепления гривна завтра развернется и курс будет под 50-100, нет. У нас экономика достаточно сильная, она развивается хорошо, и гривна или останется стабильно на нынешнем уровне, или может дальше укрепляться. Но я думаю, что Нацбанк после порции негатива относительно своей политики, не будет допускать сильного укрепления. Хотя, если будет приток валюты, я думаю, они не будут скупать с рынка валюту так чтобы гривна ослабла. В дальнейшем будет менее агрессивное укрепление валюты. Дело в том, что никто не мог предвидеть прихода портфельных инвесторов в таких объемах. И для них самих, наверное, это было сюрпризом. Кто-то один пришел, и дальше начали заходить другие. Но, буквально, вот этот один фактор изменил все.
Вы говорите, что экономика сильна и хорошо развивается. На чем, кроме спекулятивного капитала, она держится?
На честном слове и одном крыле, так сказать. По сравнению с 2013 годом сейчас намного лучше ситуация. У нас не субсидируются энергетические цены, да, люди платят высокую цену за газ, но нет субсидии Нафтогаза (до 2015 года НАК субсидировался из бюджета, поскольку был убыточным, а с 2016 года стал перечислять в бюджет прибыли, и эти средства используют на компенсацию участникам программы жилищных субсидий), которая очень сильно разъедала баланс. Суд с Газпромом также принес облегчение по многим вопросам (в конце прошлого года Газпром, согласно решению Стокгольмского арбитража, перечислил Нафтогазу около $3 млрд, — Ред.). Есть плавающий курс, который отражает ситуацию, хотя заходит спекулятивный капитал, и, я считаю, что решение позволить настолько укрепиться гривне было неправильным. Почистили банковскую систему, которая никогда у нас не работала как банковская система. Это было все что угодно, отмывание черного кэша, она никогда не работала так, чтобы принимать сбережения у населения и давать их в экономику, она и сейчас так не работает полноценно. То есть кредитуют фактически бюджет (оборотные кредиты), ничего не создает. Но, по крайней мере, это не банки-пузыри. Фактически, эти изменения поставили экономику на довольно сильную почву.
У нас на самом деле работники являются основой экономики (по данным НБУ в 2018 году частные денежные переводы в Украину составили $ 11,1 млрд или 8,5% ВВП, — ред.). Деньги, которые они переказывают, расходуются в магазинах, экономятся и крутят другие колесики. Проблема в том, что рост ВВП в основном происходил за счет потребления, определенных внутренних инвестиций и аграрного сектора. Хотя в 2012-13 году ВВП было зеркальным отражением промышленности. Высокие чиновники говорили о creative distractions, что старые сектора (промышленность, машиностроение) разрушаются, новые (услуги) появляются. Возможно, отчасти это правда, но я бы наперед не забегал, я думаю, что промышленность еще долго будет значительной частью экономики. А услуги в нашем исполнении еще долго не станут ей достойным заменителем. Сейчас в Украине наблюдается падение роста промышленности, в частности, металлургии из-за снижения мировых цен. Кроме того, в не очень конкурентной промышленности забрали ее основное преимущество по цене, когда гривна укрепилась. Аграрии, мне кажется, чувствуют себя лучше всех.
Вместе с тем, развитие бизнеса аграриев сильно зависит от курса валют. Как им работать в условиях постоянных колебаний?
Аграриям очень важно хеджировать (страховать) свои валютные риски, поэтому надо требовать от Нацбанка сделать рынок хеджирования рабочим. Что предусматривает хеджирование? Есть, например, импортер, который ожидает, что будет покупать валюту через три месяца для своих поставок. Он хочет себя застраховать от повышения курса и готов купить страховку, которая гарантирует ему покупку 100 млн долларов по курсу не выше 26 грн/доллар. С другой стороны должен быть экспортер, который хочет застраховать себя от того, что валюта, которая зайдет к нему через квартал, не будет стоить дешевле 26 грн/доллар. Импортер страхует себя в одну сторону, экспортер — в другую, и они покупают такой договор. Когда наступает соответствующая дата, импортер должен выкупить эту валюту, а экспортер — продать, это базово. Затем появляется целый ряд инструментов (деривативов, опционов), которые позволяют выполнить контракт, если он вам выгоден, или отказаться от его исполнения.
Но, чтобы этот рынок заработал, должен быть market maker, посредник. Например, появляется тенденция к ревальвации гривны. Все верят, что сегодня курс по 24, но со временем станет 23-22, и весь рынок ставит на это. Появляется определенный разрыв — тех, кто хочет себя застраховать на случай дальнейшего укрепления, много. Если вы не market maker, а, например, импортер, то вы думаете «и зачем оно мне надо, я лучше в марте куплю себе валюту по 20 и не буду заключать соглашение с экспортером». Соответственно рынок уже не работает. В таких условиях должен быть market maker, который не только зарабатывает деньги, берет определенную маржу за это, но и заполняет такие gaps, когда появляется определенный перекос.
Кто может быть этим market maker в Украине?
Я думаю, что в Украине, кроме НБУ, таких игроков вообще нет. Функция market maker в этом случае — это те же интервенции Нацбанка, только в несколько иной форме. Так, Нацбанк выходит с интервенциями на рынок и берет на себя определенные обязательства хеджировать риски. Сейчас бизнес хеджируется немного по-другому. Если импортер верит в то, что будет девальвация, то сразу в цену закладывается курс 30 и валюта закупается заранее. Если мы видим тенденцию к ревальвации, то экспортеры начинают хеджировать свои риски. Для этого они агрессивнее заводят валюту, и тем самым еще больше усиливают укрепления гривны. Это немножко не тот механизм, который должен быть.
Нацбанк отчитывается о том, что благодаря укреплению гривны замедлилась инфляция — по итогам 2019 ее уровень составляет 4,1%. Какие возможности это открывает для бизнеса?
Положительные черты ревальвации в том, что в долларах зарплата украинцев станет больше (в Нацбанке говорят, что после укрепления гривны для работников возрос интерес вернуться, поскольку разница между зарплатами уменьшилась). Если вы посмотрите на наш ВВП в долларах, то он тоже будет выглядеть гораздо привлекательнее. Но позволит ли все это купить больше товаров — на мой взгляд, нет. Разве что цены на нефтепродукты упали, то в этом плане люди точно выиграли. Но у разных людей разная потребительская корзина. Расходы бизнеса индексируются с учетом курса доллара и инфляции. Поэтому учитывая укрепление гривны, ослабилось давление на цены, а с учетом замедления инфляции, придет давление на повышение номинальной зарплаты.
Прикладной эффект не появляется мгновенно. Только системное замедление инфляции в течение нескольких лет позволяет, в частности, банковской системе вернуться к нормальной жизни. Фактически, те кредиты, которые сейчас выдаются, являются оборотными. Их берут на несколько недель под имеющиеся проценты, «закрывают ликвидность» и отдают. Тогда как весь мир живет при займах под 1-2%, вам не надо иметь наличные, должен быть бизнес-план и понимание того, откуда вы будете генерировать поток денежных средств и с этого работать.
Замедление инфляции, в свою очередь, позволило снизить учетную ставку до 13,5%. В планах на 2020 год — 8%. Станут ли деньги вследствие этого более доступными для бизнеса?
Отчасти, наверное, станут. Но стоимость кредитов — это еще и риски, которые несет банк, а также стоимость депозитов. Я думаю, что этот процесс не будет настолько быстрым. Не менее важно, что в Украине очень мало качественных заемщиков. В крупного и среднего бизнеса нет проблем с займами, особенно у тех, кто смог прицепиться к какому-либо государственному банку типа Сбербанка, Укрэксимбанка и тому подобное. У них всегда есть кредитные линии. Да, это не стоит 1-2%, и они, наверное, не могут сделать крупный масштабный проект, для которого, как правило, бизнес выходит на международные рынки заимствований, инвестиционные проекты, или заходит в ЕБРР.
Зато мелкому и микробизнесу доступ для кредитования закрыт. В этом виновата и значительная часть самих предпринимателей. Многие из них не ведут прозрачного учета, о НДС и прочем речь вообще не идет, многие из них организованы как группа ФЛП-ов, и банк на такое часто смотрит не очень хорошо. Учитывая слабость законодательства, которое сейчас пытаются исправить, думаю, что стоимость кредита не скоро уменьшится. Когда мы говорим о мелких и микропредпринимателях, мы говорим о том бизнес, который заменяет собой определенную социальную функцию, люди работают для того, чтобы не становиться на учет в службе занятости в качестве безработного.
Президент анонсировал программу «Возвращайся и оставайся», в рамках которой бизнесу будут предоставлены кредиты под 5-9% в зависимости от различных условий. Также речь идет о частичном обеспечении кредитов, однако не разъяснено деталей. Насколько это действенный подход к стимулированию предпринимательства в Украине?
Я очень скептически отношусь к субсидированным программам кредитования, потому что когда рыночная ставка кредита под 20%, а вы даете кредиты под 5%, то однозначно речь идет о субсидии. Над этим нужно работать системно, достигать инфляционные цели и уменьшать риски кредитования, чтобы рыночная ставка была в районе 8-9%. Если этот механизм не является рыночным, а своего рода субсидируемым, то он является искусственным и со временем начинает давать сбои. Сейчас данная программа поддержки — это политическое решение, чтобы у президента или у руководства правительства был ответ на вопрос «Что вы делаете?». Возможно, в начале будут истории успеха, которые покажут по телевидению, положат на стол президенту, правительству. Но после того, как телекамеры отведут свой взгляд, оно начнет «жить и работать своей жизнью».
Решение о том, соответствует ли заявитель тем или иным критериям, будет приниматься на низовом уровне. На фоне выгоды, которую дает разница между рыночными и льготными процентными ставками, могут возникнуть огромные коррупционные риски. Должен быть контроль за контролем, чтобы выдать кредит под 5%. Давайте тогда просто раздавать эти деньги, может, так даже будет проще. Фактически, это программа социальной поддержки, а программы социальной поддержки часто имеют низкий уровень адресности, который в Украине в 2011 году упал до 30%, и я не думаю, что с тех пор ситуация существенно улучшилась.
Другим триггером запуска украинской экономики может стать открытие рынка сельхозземель. Какая связь между ростом ВВП и свободным обращением пашни?
Мы такого исследования не делали. EasyBusiness и Институт будущего не дают методологии, но говорят «оно вырастет на 10%» (по данным EasyBusiness дополнительный прирост ВВП за 10 лет составит от 14 до 85 млрд долл., а по данным Украинского института будущего номинальный ВВП ежегодно будет расти на 6-7 % — в обоих случаях размер прироста зависит от модели рынка — Ред.). В исследовании Киевской школы экономики прирост составляет 2-3 процентных пункта в год (также в зависимости от модели рынка). У них них идея была в том, что земля будет переходить от менее эффективных к более эффективным собственникам, которые производят больше. Кроме этого перераспределения (то, что украинцас больше всего не нравится, что земля будет переходить от одних к другим), росту ВВП будет способствовать доступ аграриев к кредитам — при наличии залога даже микро- или средний предприниматель будет интересным для банка.
Ко всему чувство собственности заставит производителей иначе относиться к земельным ресурсам. И еще один фактор, который сложно оценить, но сам факт того, что Украина наконец запустила рынок земли, может служить сигналом для тех же иностранных инвесторов, что в мозгах людей, которые здесь живут, что-то меняется, что они уважают право собственности. Это будет мотивировать инвесторов не просто зайти на год, купив какие-то ценные бумаги, а строить бизнес.
Учитывая экономический эффект, важна модель рынка. В проекте закона об обороте земель сельхозназначения указано ограничение на владение землей в размере 10 тыс. га «в одни руки». При этом нет никаких ограничений на связанные лица. Какие риски это создает?
Мне с самого начала было понятно, что Украине близка модель «много маленьких землевладельцев», так как концентрация латифундий обществом не воспринимается. Собственно, к тому оно и дрейфует, чтобы, по крайней мере, политически была рамка, доходы от земли распределяются между многими — даже если это группа связанных или подставных лиц — чем когда эти средства легально концентрируются в пяти-десяти агрохолдингах. У компаний, которые арендуют по 200 тыс. га, будут дополнительные трансакционные издержки на то, чтобы как-то управлять землями, концентрировать их. Они будут вынуждены платить посредникам — это тоже определенная возможность поделиться заработками с людьми, которые при других условиях стояли в стороне. А так они у дел, помогают обходить определенные нормативные вещи.
При любом формате будут спекуляции и злоупотребления, кто-то выиграет, а кто-то проиграет, менее эффективные потеряют, а более эффективные заработают. Земельная реформа не принесет позитива никому из тех, кто ее делает. Их «проклянут», и разве что они смогут ехать заграницу, рассказывать в западных вузах как делать реформу в «третьих» странах. Так же и с рынком труда, и с трудовым кодексом — люди, которые будут проходить через эту трансформацию, спасибо не скажут, потомки их, возможно, оценят, а возможно, нет.
За сколько лет мы сможем, условно говоря, поблагодарить земельную реформу?
За сколько лет мы сможем поблагодарить Гонтареву (экс-глава НБУ Валерия Гонтарева — Ред.) за то, что она взяла на себя этот негатив с девальвацией и чисткой банков? Пять лет прошло, а люди, мне кажется, еще не готовы оценить это все. Земельная реформа — это та боль, через которую пройдут наши современники, может, следующее поколение будет как-то оценивать. Я думаю, что это обязательно надо сделать. Кто-то будет иметь большие наделы, кто-то на спекуляциях заработает, кто-то потеряет. Должны поблагодарить Советский Союз за то, что они взломали систему частной собственности в стране, и теперь восстановить ее очень трудно. Посмотрите на промышленность, никто не хотел приватизировать, это было очень болезненно и плохо, но только после того как ее приватизировали, она заработало хоть в каком-то виде. А так она находилась в каком-то хаотичном состоянии. Право частной собственности — это основа любой деятельности. Вы не можете ожидать, что экономика будет развиваться, если никто не знает, что кому принадлежит.
Вместе с тем, до сих пор остается актуальной проблема рейдерства, в частности, аграрного.
Многие думают, что можно написать заявление в полицию или подать жалобу в суд, и оно там как-то решится. Не решится. Когда люди приходят в суд, они должны четко доказывать, что готовы идти дальше и отстаивать свой бизнес даже с оружием в руках. Потому что рейдеры понимают, что есть слабость системы, а также, что с той стороны могут быть «лопухи», которые на что-то надеются. У нас общество совершенно феодальное. Давайте посмотрим в историю — как в феодальном обществе защищали свои права собственности — с оружием в руках объединялись в различные общества. Закон работает очень слабо. Есть ли у вас три года на суды, апелляции, кассации и т.д.? Какая уже будет разница, если у вас все заберут, и все будут понимать, что после нескольких перепродаж бизнес никогда не вернуть? Зато есть механизмы оперативного реагирования, частные силовые структуры.
Мне кажется, даже в Киеве ты не защитишь себя законом, не говоря о регионах. Люди посреди города захватывают участок, начинают строить, все там «хлопают ушами», а когда говорят им убираться, то уже все построено. Если нет специалистов по применению силовых методов, назовем их так, то со своим законом можешь жаловаться в Евросоюз или куда-нибудь. На Западе, конечно, работает законодательство о защите права собственности. Но и там после стольких веков борьбы за эти пределы — что кому принадлежит — каждый понимает, что не может напасть, потому что с другой стороны тоже есть определенные силы, которые дадут отпор, а ты потеряешь ресурсы и останешься там же.
Кроме ситуации в стране, на бизнес влияет внешний контекст. Какие риски несет мировая рецессия украинской экономике в целом и аграрному сектору, в частности?
На мировом аграрном рынке большой спрос. Мне кажется, что никто не имеет проблем с реализацией своей продукции. Если ее больше, то цены это все уравновешивают, но вы ее все равно продаете. Поэтому в этом случае страдает промышленность — рынок сузился. Кроме того, что замедляется мировая экономика, еще и Китай из-за войны со штатами «отбивает» все возможные варианты у других стран. Они девальвировали юань, они субсидируют свой экспорт. На этом фоне с нашей стороны бессовестно не иметь никакой поддержки экспорта или в плане валютной политики не думать немножко шире своего таргетирования (достижение НБУ цели по замедлению инфляции, — ред.).
Чего можно ожидать на рынке горюче-смазочных материалов в условиях конфликта на Ближнем Востоке, с одной стороны, и попытках Беларуси уменьшить долю поставок нефти из России, с другой?
На Ближнем Востоке идет своя игра, раньше на это очень сильно реагировали, и цена на нефть вылетала на уровень 70-100 долларов за баррель. Сейчас на все это реагируют достаточно спокойно главным образом потому, что в Штатах агрессивно развивается добыча нефти, и, если раньше они были импортерами, то сейчас они начинают экспортировать. Относительно ситуации в Беларуси, то рынок нефтепродуктов конкурентный, это не газ, который идет только по трубе. Топливо перевозится в цистернах, железной дорогой, автомобилями, и я не думаю, что здесь для Украины могут быть какие-то проблемы. Какая разница откуда импортировать — из Литвы или из Беларуси. Мне кажется, что те бензиновые кризисы, которые создавались в Украине раньше, были искусственные, это были какие-то «разборки» между трейдерами. Если это все убрать, то рынок абсолютно конкурентный, поставщиков много.
Нацбанк в своей программе на 2020 год планирует работать над развитием финансовой грамотности населения. Жили бы мы лучше, если бы были более финансово грамотными?
Я думаю, что жили бы лучше, потому что решения правительства по многим финансовым вопросам базируются на восприятии этих решений населением. У нас пенсионная система фактически банкрот. Люди среднего возраста не имеют пенсионного будущего вообще. Демографическая ситуация такова, что молодежь будет уезжать, и это будет нормально, и на сколько бы экономика не выросла, достаточная пенсия — это утопия, миф. Правительство должно выйти и сказать: «Люди, мы можем обеспечить вам условно полторы тысячи гривен пенсии. Все остальное — даже и не мечтайте, вы должны обеспечивать сами. На этом останавливаемся, и просто доводим тех людей, которые надеялись на солидарную систему. Младшим — создаем условия, чтобы они накапливали сами». Но тот, кто скажет такое, становится политическим трупом в ту же секунду.
Люди попадаются на многих вопросах, начинают играть в валютные качели, а этого делать нельзя. Потому что тот, кто занимается этим профессионально, как правило, выставляет такую маржу, что независимо от того, продаешь ты или покупаешь, зарабатывает именно он, а не тот, кто играет в это. Относительно быстрых займов, то люди, наверное, и понимают, что это дорогие деньги но если вы придете в банк, то вас там будут долго проверять на кредитоспособность, а здесь все достаточно быстро. Но в простоте есть своя цена.
PigUA.info по материалам agravery.com